ИА REGNUM: Вы — известный правозащитник. Как долго вы ведёте эту деятельность, и что стало толчком для её начала?
Началась моя правозащитная деятельность с перестроечных времен, когда оживились местные националистические группы. Работал я в 1987 году во вполне русском по языку коллективе с характерным названием ВНИИМОРГЕО, но в отделе геологии Латвии, где большинство составляли латыши. Так вот, собрали наш отдел на хозпартактив с целью осудить группу Хельсинки-86, выдвигавшую, в принципе, те же идеи, что и реализованы в современной Латвии. Я, помня анекдот, — «Пастернака не читал, но осуждаю» — предложил заранее заготовленную резолюцию пока не принимать, а вначале пригласить на собрание представителей группы, чтобы провести с ними дискуссию. И когда мне отказали, имел наглость поставить вопрос о резолюции на голосование: один (ваш покорный слуга) — против, и еще один воздержался. Потом многие латыши по одному подходили ко мне в коридоре, руку пожимали.
А первая моя публикация, под которой были собраны 200 подписей, появилась в газете «Советская молодежь» 7 октября 1988 года, в день, когда Верховный совет Латвийской ССР единогласно сделал латышский язык единственным государственным. В открытом письме, которое мы составили втроем с коллегами по работе, предлагалось сделать государственным и русский язык. С такими идеями трудовой коллектив меня кандидатом в народные депутаты Рижского горсовета выдвинул, куда я и прошел, одолев 12 конкурентов.
Депутатские полномочия кончились в мае 1994 года, когда и я, и большинство моих избирателей уже давно были негражданами. В жуткий переходный период избирателей как-то надо было защищать. Вот моя товарищ по несчастью — депутат и негражданка — Татьяна Жданок и привела меня в Латвийский комитет по правам человека, работавший тогда под председательством еще советского диссидента Владимира Богданова.
Власти несколько десятков тысяч человек просто отказывались регистрировать как постоянных жителей — ни жениться, ни новорожденного зарегистрировать, ни счет в банке открыть. На первый же публичный прием в январе 1993 года к нам в здание Горсовета, где ныне МИД расположен, пришли 2000 человек. Парализовали всю работу учреждения, и я давал первые в своей жизни правовые консультации, стоя на подоконнике.
ИА REGNUM: Как вы считаете, почему правительство Латвии ведёт именно такую политику, ведь «месть латышского народа» уже давно могла бы закончиться?
Национализм большинства, да еще при ограниченном избирательном праве для меньшинства, обладает способностью к воспроизводству. Те латышские политики, которые готовы к сотрудничеству с русскими, просто не выживают. Как, к примеру, социал-демократы, с которыми я с удовольствием работал в Рижской думе в 2001 году, будучи председателем одной из трех правящих фракций.
Что касается Европы, которая нас приняла в свои объятия, то она дает местному истеблишменту пр
22da
авильные, но ни к чему не обязывающие рекомендации, напоминающие терапию в случае, требующем хирургического вмешательства. Боюсь, что русские, и со своей империей, и с СССР, и даже с нынешней РФ, просто рассматриваются европейцами, как другая цивилизация, и права человека на нас распространяются с большими оговорками.
ИА REGNUM: Расскажите, пожалуйста, об интересных случаях в своей практике в независимости от результата, выигрывали дело или нет.
Полагаю, надо так остатком жизни распорядиться, чтобы успеть написать мемуары.
Вот, к примеру, возвращался я из Страсбурга со слушаний в Большой палате Европейского суда по правам человека по поводу моей клиентки, которой половину трудового стажа не засчитали в пенсию, как негражданке. Выиграли мы, кстати, это дело со счетом 16:1, но правительство почти два года приговор суда не выполняет.
Еду я из аэропорта в переполненном городском автобусе, и там незнакомая дама мне место уступает. Присмотрелся — моя подзащитная 15-летней давности! Приехала в 1992 году из Казахстана, чтобы выйти замуж за парня, отбывавшего срок в местной тюрьме. Только он срок отбыл, как им обоим — распоряжение о выдворении. Так он в гражданском суде, который был выигран по составленному мною иску, перед судьями стоял, заложив руки за спину.
Гляжу, и он рядом сидит. Тут контролеры набежали, и парочка быстро из автобуса выскочила. Видимо небогато живут. Но хотя бы на законных основаниях.
Еще пример: из злонамеренного использования депутатских полномочий в самом начале моей парламентской карьеры. В 2002 году в полном разгаре было выселение жильцов из квартир на улицу за неуплату или из-за конфликтов с восстановленными довоенными собственниками. Уже упомянутый мною Владимир Богданов составил петицию, собрал под ней полторы сотни подписей, и направился с нею в Верховный суд, а всех подписантов с собой прихватил. Его за несанкционированную демонстрацию в камеру посадили, где он немедленно объявил сухую голодовку. Так я к нему туда спустился, размахивая свежевыданным удостоверением, как шашкой. Мол, проверяю, как соблюдаются минимальные стандарты содержания заключенных, хотя никаких прав на это не имел.
А потом я эту заготовку Богданова в апреле 2004 года использовал, в период самой удачной школьной забастовки против перевода образования на латышский язык. Школьники со всех концов Риги колоннами к зданию Кабинета министров стекались, а впереди каждой колонны шел взрослый «штабист», сжимая письмо школьников к тогдашнему премьеру. Письма мне на столик складывали, установленный напротив входа в здание. Хотели тогда на нас с коллегами Плинером и Толмачевым уголовное дело завести, но побоялись делать из нас мучеников, и ограничились административными штрафами. Я все три дела вел — за коллег выиграл, а свое проиграл, и был оштрафован по полной программе.
ИА REGNUM: Расскажите, пожалуйста, о написанных Вами книгах. Ищете ли вы издателей за рубежом, были ли мысли перевести на другие языки, чтобы как можно больше людей узнало о ситуации в Латвии?
Мониторинг состояния прав человека — важнейшее и традиционнейшее занятие правозащитной организации. Тем более, что в силу известной латвийской специфики здесь есть что отслеживать. Отсюда и публикации нашего комитета, в написании которых участвую не только я, и с которыми можно ознакомиться на нашем сайте www.lhrc.lv
Кое-что не только переводится на английский, но на нем изначально и написано. Благо — член комитета и депутат Европарламента Татьяна Жданок имеет все возможности нашу продукцию распространять среди сильных мира сего. А вот книгу «Граждане несуществующего государства» я сам лично разослал всем судьям Европейского суда, в жанре письменных ответов на их устные вопросы. Теперь они жалобы наших и эстонских неграждан будут разбирать со знанием дела.
ИА REGNUM: Будете ли вы продолжать борьбу сейчас, когда многие русские, либо уехали, либо сдались и перестали отстаивать свои права?
Если говорить обо мне лично, то я уже лицо предпенсионного возраста и пора о спасении души думать. Но есть в комитете и молодая поросль. Один Алексей Димитров, сопредседатель комитета, которому в декабре 30 лет исполнилось, дорогого стоит. Только два его последних деяния — выигранное дело о нелатышских именах и фамилиях в комитете ООН, и иск в Конституционный суд по поводу снятия оговорок при ратификации Рамочной конвенции, т.е. о придании русскому языку официального статуса на муниципальном уровне — говорят о том, что на правозащитном поле от нас можно ожидать еще многого интересного.